Патрон с подкалиберной оперенной пулей
Патрон с подкалиберной оперенной пулей
Д. ШИРЯЕВ
Получилось так, что на одном из совещаний в министерстве я, сидя в заднем ряду, вел беседу на отвлеченную тему с ведущим разработчиком подкалиберных оперенных противотанковых снарядов к гладкоствольным пушкам. В руках я вертел недавно отлитую пулю Майера. Заинтересовавшись игрушкой в моих руках и получив разъяснение, мой собеседник выразил удивление: «Неужели эта химера может нормально летать?» Мы сошлись во мнении, что, конечно же, нет, но охотников выручает то, что бьют они зверя чуть ли не в упор, а весьма низкое дульное давление в ходе выстрела не приводит к большим возмущениям, способным вывести пулю из равновесия. Вместе с тем мы пришли к выводу, что сам Бог велел для охотничьих пуль использовать опыт разработки снарядов гладкоствольной артиллерии. Ведь только что в противотанковой артиллерии был достигнут серьезный прогресс после перехода от нарезного ствола к гладкому: новая (в то время) гладкоствольная стомиллиметровая «Рапира» значительно превзошла прославленную в войну пушку Д-44 с нарезным стволом такого же калибра. Очевидно, что преимущество должно было быть справедливо и для гладких стволов охотничьих ружей. Дело за малым: этот опыт относился тогда к разряду совершенно секретных. Нужно было, использовав идею боевого снаряда, преобразовать конструкцию так, чтобы она не носила секретных элементов, пусть даже за счет ухудшения относительных характеристик. Особого труда это не составило, поскольку в этот период я как раз занимался разработкой подкалиберных оперенных боеприпасов к стрелковому оружию. Расчеты и эскизное проектирование подкалиберной оперенной пули 12-го калибра я завершил за несколько дней. Оставалась самая «малость» кто выделит средства для опытной проверки?
Совершенно неожиданно я получил моральную и материальную поддержку близкого мне друга и товарища еще с институтской скамьи Виктора Шипилова. В принципе он, будучи дипломированным оружейником, специализировался на испытании авиационных пушек, но волею начальства был переведен в руководители Государственной испытательной станции охотничьего и спортивного оружия, а также боеприпасов.
Должность эта, кроме непосредственного руководства испытаниями, была связана с необходимостью общения с представителями самых различных учреждений, заводов и ведомств, включая частые зарубежные поездки.
Видный внешне и коммуникабельный по характеру, Виктор как никто лучше подошел к этой должности. Приведу лишь один пример. Всем известна отличная двустволка ТОЗ-34 талантливого тульского конструктора Н. И. Коровякова. И быть бы этому ружью в общих рядах других таких же малоизвестных тульских и ижевских разработок, если бы не сумел Виктор представить его на Брюссельской выставке так, что даже не скорая на признание российских заслуг европейская комиссия единогласно отметила ТОЗ-34 золотой медалью.
К сожалению, Виктор Васильевич не прочтет этих строк — в расцвете сил суждено было ему закончить свой жизненный путь.
Шипилов сразу же понял преимущества предложения и беспрекословно подписал заказ на изготовление опытной партии боеприпасов. Не требовалось слишком глубоких знаний внутренней баллистики, чтобы предвидеть ожидающие нас трудности. Например, не было никакой уверенности, что штатные пороха позволят получать нормальный выстрел. Далее, даже предварительный расчет показывал, что колоссальные перегрузки заставят поломать голову над прочностью элементов пули и т. д. и т. п. Поэтому в первой партии патронов (всего лишь из двадцати штук) пули были изготовлены из стали с фрезерованными стабилизаторами. На всякий случай пули я закалил на твердость, примерно 60 единиц по Роквеллу.
Подбор заряда осуществлялся стрельбой из баллистического ствола с замером давления пороховых газов крешерным прибором. Поскольку для этой цели жаль было расходовать с трудом доставшиеся нам пули, для подбора заряда были использованы дробовые снаряды того же веса.
Как водится в опытных работах, всегда оправдываются наихудшие предположения. Так и тут: штатные пороха «Сокол», П-45, П-85 и даже П-125 нормально не горели. Выстрел получался слабым. Но эта первая препона была преодолена, и мы явились в баллистическую лабораторию нашего коллеги Николая Николаевича Аверина для замера начальной скорости с патронами, обеспечивающими в нормальных условиях среднее внутрибаллистическое давление на уровне 600 кг/смг.
По условиям техники безопасности, так же как и при предварительном подборе заряда, стрельба велась из прочного баллистического ствола с дистанционным производством выстрела. Мера эта была далеко не лишней, так как, форсируя первоначально слабо горевший заряд, мы наткнулись на высокие давления до 1200 кг/см2. Здесь нас ожидал пассаж после первых выстрелов и замеров начальной скорости Николай Николаевич предложил нам прекратить стрельбу. Оказалось, что закаленные опытные пули, весившие 14 граммов, при начальной скорости 600 м/с пробивали 100-миллиметровую бронеплиту, на которой крепились инерционные датчики. Мы особенно не огорчились результаты показали целесообразность дальнейшего развертывания работ.
На втором этапе уже нужно было отработать настоящую охотничью пулю, полуоболочечную — для обеспечения должной убойности и получения хорошей кучности.
При отработке полуоболочечной пули пришлось повозиться с прочностью оболочки, так как на первых порах из-за колоссальных перегрузок пуля деформировалась еще в стволе. Ожидать же хорошей кучности не приходилось, если не заставить пули проворачиваться на траектории. Такое проворачивание осредняет эксцентриситет суммарной составляющей аэродинамических сил. Пороховой заряд состоял из навески пороха «Сокол» 2,3 г. Однако нормальное функционирование заряда обеспечивалось только при условии применения специального капсюля.
Показательными были испытания в Азоео-Сивашском заповедном охотничьем хозяйстве на острове Бирючий. Как живописал очевидец, поначалу иронические улыбки деревенских егерей вызвало появление столичных «пижонов» в шляпах и с оптическими прицелами на дробовиках. Но это лишь до того, как заместитель директора хозяйства вывел всю группу к стаду оленей. Указав на одного из отбракованных оленей, он приложился к оптическому прицелу 9 мм самозарядного карабина «Медведь», но выстрелить так и не решился, отговорившись тем, что велика дистанция и он боится сделать подранка. После минутного раздумья попросил разрешения выстрелить подкалиберной пулей из своего ружья Николай Терехов — у него был штучный бокфлинт 12-го калибра МЦ-9 с прицелом ПО10-1 производства тульского ЦКИБСОО.
Олень рухнул как подкошенный. Скрупулезный промер дистанции позволил зафиксировать дальность 300 м! Второй выстрел и с таким же успехом был сделан с дистанции 280 м. После этого было решено, что этих двух результатов для протокола достаточно и впредь не стоит стрелять с подобных дистанций.
Я лишь один раз участвовал в натурных испытаниях вместе с Шипиловым в Кролевецком заповедном хозяйстве Сумской области на Украине. Руководил там испытаниями начальник Сумского управления охотничьими хозяйствами Кушниренко Владимир Викторович. Мне, не искушенному в охотничьих премудростях, он представлялся Зверобоем Фенимора Купера, но только с высшим образованием. Я имел отдельное задание, мне надлежало дать оценку эффективности английского точечного прицела 5гпд1е Р01П1 при установке его на дробовик. Одновременно я проверял вариант подкалиберного патрона с 8 мм пулей. Эта пуля имела вес 19 г и неплохо функционировала при штатной навеске пороха «Сокол». Средняя начальная скорость ее была 490 м/с. Кучность ее была похуже, чем у первого варианта калибра 6,6 мм. Лучший поперечник рассеивания на дистанции 100 м составлял 200 мм, худший — 300 мм.
Именно такой пулей и с прицелом 8тд1е Ро1п1 Владимир Кушниренко заставил меня выстрелить по молодому лосю. Стрелял я позже по волку, которого на меня выгнали егеря, но не совсем удачно добил волка Кушниренко. Приехавший к нам на испытания начальник охотничьих хозяйств Украины С. В. Болденков шутливо наградил меня медалью с изображением кабана.